30.09.2011

Кайтовая экспедиция. Нанайский эпос. Часть I

Кайтовая экспедиция. Нанайский эпос. Часть I

Кайт – весьма универсальный инструмент. Его используют как источник тяги для скольжения по поверхности воды, снега или земли. Но мало кто знает, что кайт также используют в экспедициях на для преодолении больших расстояний. Этой статьей мы начинаем публиковать записки нашего друга Сергея Прощенко, который устраивал умопомрачительные для нас с вами походы. Легкая для чтения статья возможно воодушевит читателей на новые интересные подвиги.
Первая часть Нанайского эпоса. Читаем!

Подготовка

Идея путешествия возникла осенью, в межсезонье. Летние вэйк- и кайтсезон уже закрыты, до зимы, как до Китая. Творческой деятельности на фабрике кислород перекрыт уже давно. Пионерский задор – то ли его много положили при раздаче, то ли как-то медленно бродит и еще не весь вышел, – начинает срывать крышу. Хотелось на Байкал. Изучал метео- и ледовую обстановку. Так ничего и не понял. Слишком непредсказуемо озерко… Решил куда поближе и попроще. Так замаячила на горизонте сознания идея прокатиться по нижней Оби. Изучаю ледовую обстановку: вскрывается в мае возле Ханты-Мансийска, в июне возле Салехарда. Преобладающие ветра зимой – южные, юго-западные (апрель – зимний месяц). Средняя температура апреля – легкий минус. Раздобыл карты, наладил связи с жителями нижней Оби. Да здравствует паутина! Обской народ все мои изыскания подтвердил… с одной оговоркой: задует север – псу под хвост все твои изыскания.

Кайт-снаряжение. Комплект кайтов для похода подобрался как-то сам собой, без мучительного взвешивания “за” и “против”. Из того, что лежало в чулане, для слабого ветра выбирал из “Респекта-8″ от Эльф и “Велосити-8,5″ от Параавис. Планочник “Джокер-10″ в расчет не входил. На локальных покатушках предпочтение я всегда отдавал “Велосити” – мощь и напор чувствовались в его характере. На твердом покрытии он ездил практически без ветра. И быстро ездил. Но! Купол почти на килограмм тяжелей, чем у Респекта, а значит поднять его в небо в безветрие гораздо сложнее. При складывании купол не расправляется – купольные стропы перехлестывают жесткие нервюры. Респект же, как полиэтиленовый пакетик, медленно-медленно откатывается к центру ветрового окна, лениво расправляется и снова готов к битве. Следующий кайт в линейке – выбор между “Эскейп-5″ и “Рапид-6″. Выбрал Рапид. Почему? Нравится он мне. В хороший ветер на нем в кайф. Далее “Эскейп-3″. Просто у меня не было ничего другого. В 10-12м/с на нем вполне комфортно. Вот только по тяжелой дороге я его никогда не испытывал. Трапеция сидячая от Параавис, крюк разъемный “Пролимит” – не люблю ролики. Чтоб хорошо скользило, шкотики сделал из альп.петли “дайнима”. Долговечно, прочно, скользко. Ледобур – для парковки кайта. Была мысль сделать подобие трапеции, используя рюкзак в качестве основы. Не нашлось под руками нужных материалов. Затею оставил (отложил до лучших времен).

Лыжи, ботинки, одежда – совсем все просто. Взял то, что было. Вот только водоотталкивающее покрытие на курточке уже смылось, а комбез из “гортекса” местами протерся об лед и не работает в лужах, как в былые времена. Под низом – тонкое спортивное термобелье и легонький свитер. Из защиты – горнолыжный шлем, очки, наколенники, налокотники. Травму получить в дороге никак нельзя.

Кемпинговое снаряжение. Здесь пришлось покупать все “с нуля”. Одноместная палаточка “OneShot” от Blask Diamond, пуховый спальник “Marmot Couloir” на -18 градусов, самонадувающийся коврик “Term-a-rest Prolite-4″. Все очень дорого, но весит вся эта “спальня” 3,2 кг. Легче не бывает ничего. Космические технологии. Газовая плитка Optimus CRUX складывается и прячется в донышко газовому баллону. Газ Primus и SnowPeak в баллонах по 450 граммов. В них больше газа на единицу веса брутто. Для сна пару трико и маек с длинным рукавом, хлопок. Если станет холодно, трико можно одеть поверх термобелья. Треккинговая обувь не предусматривалась, ровно как и пешие походы. Для аварийного покидания маршрута сшил легкие капроновые бахилы со шнуровкой, надеваемые поверх внутренников горнолыжных ботинок. Для лагеря – легкие пуховые тапочки по щиколотку DriZone от Sierra Designs. Чудные, весят всего 300 грамм.

Еда. К вопросу питания подходил очень серьезно. Перелопатил кучу литературы. Нужно было найти компромисс между калорийностью, сбалансированностью, усваиваемостью, т.е. отсутствием большой нагрузки на печень, пищеварительный тракт. Из горячего выбор пал на детские каши без добавления сахара, молока – гречка, овсянка, рис. Каши заливаются горячей водой и тут же готовы к употреблению. Для перекусов – вафельные хлебцы “Елизавета”, ядро кедрового ореха, ТВЭЛы… О ТВЭЛах хочется сказать подробнее. В ядерной энергетике ТВЭЛ – это тепловыделяющий элемент, основа “рациона” ядерного реактора. И моего реактора тоже. Готовил я их из пересушенных кураги, чернослива и изюма, кедрового и грецкого ореха, меда, лецитина, пророщенной пшеницы, расторопши, клетчатки. Последние компоненты добавлялись не только для придания ТВЭЛам нужной консистенции, но и несли некоторую полезную нагрузку. Продукт получался убойный: 200 грамм в сутки позволяли не только не протянуть ноги, но и активно двигаться. Кедровый орех, как самостоятельный продукт питания тоже хорош, но в больших количествах может вызвать аллергию, поэтому употреблять желательно малыми дозами. Животный белок был представлен буржуйским протеином из расчета 50 г/сутки. Вдобавок ко всему, включил в рацион 50 г шоколада в день, но это скорее, баловство. Мяса, рыбы, сыра, колбасы не было ни грамма. “Ролтонов” и “дошираков” тоже.

Аптечка – как у всех. Бинт, лейкопластырь, йод, рекомендованные знатоками обезболивающие. Так как воду предполагалось пить снеговую, в аптеке купил соль с добавлением калия и магния. Оротат калия в таблетках от судорог и улучшения работы сердца, детралекс и троксевазин от венозной недостаточности и отечности ног, бальзам “Спасатель” на все остальные случаи. Для того, чтоб блюда из снега не вызвали проблем с горлом – две таблетки в день “Эвкалипт-М”, утром и перед сном. Аскорутин – улучшает выносливость, полезен при венозной недостаточности. Почему такое внимание препаратам от венозной недостаточности? Ноги, на целый день забитые в “испанский сапог”, с неподвижным голеностопом и статической нагрузкой, к вечеру отекают, требуют пешей прогулки или пробежки. Бегать особо некогда, проблему надо снимать медикаментозно.

Спортивная подготовка. Появилась цель – начались ежедневные тренировки. Каждый день 5-7 км легкого бега, вторник, четверг – зал с железными станками, суббота и воскресение – покайтушки. Пришлось изменить рацион питания: увеличить количество так не любимого мной белка, уменьшить количество столь обожаемого Каберне. За месяц до старта не рассчитал спортивных нагрузок и схлопотал проблемку с поясницей. Неделя больничного, море уколов, витамины, массаж вернули меня к прямохождению. К моменту старта я восстановился полностью, но силовых упражнений уже больше себе не позволял. Усиленное питание, спортзал и режим позволили “нагулять” за зиму аж целых 3 кг!

Навигация и связь. Общаясь с местными жителями, узнаю, что сотовая связь покрывает практически всю Обь. Оператор – Utel. Захожу на сайт Ютел, смотрю карту покрытия. Действительно, вся Обь от Ханты-Мансийска до Салехарда покрывается этим оператором, за исключением двух “пятнышек” 10 и 30 км длиной. Значит никакой связи, кроме сотового телефона не надо. Навигатор – GPSMap-76CS. Уже старенький, повидавший на своем веку, и прошедший более тысячи миль под парусом. Слегка чудит, но работает. В него загружены карты ХМАО и ЯНАО. Обь представлена достаточно подробно. КПК Glofish X800. Совсем новенький, приобретен за неделю до старта. Имеет встроенный GPS-модуль, телефон. Навигационное ПО от “Навител” уже установлено, но как-то не понравилось. Быстро осваиваюсь, устанавливаю OziExplorer, карты маршрута, полезные программульки, автоматически загружающие погоду и прочую чушь. КПК упаковываю в водонепроницаемую оболочку, предварительно установив изолирующую прокладку на батарейку. Так он будет находиться в “холодном резерве” до выхода, ни дай Бог, основных приборов. Подкармливать все это в дороге буду от металлгидридных аккумуляторов размера АА. Для зарядки самих аккумуляторов взял ручную электростанцию “Экспедиция” и легонькое сетевое зарядное устройство. Все это, вместе со шнурками для телефона и коммуникатора, спаяно в одну гирлянду для надежности. Вообще, для этих целей есть прекрасные батарейки – литиевые элементы. Например, батарейка размера D от фирмы SAFT имеет емкость 17Ач при напряжении 3,6В, может работать на пятидесятиградусном морозе. Весит это удовольствие 100 граммов, стоит в районе 1000 рублей. Пару таких батареек закрыли бы вопрос с бортовым питанием. Но нет уже ни денег, ни времени на поиски и заказ – на каждом углу их не продают. Да, забыл про фонарик Zenix IQ от Black Diamond. Не фонарик, а прожектор от паровоза. И зачем он мне?

Аварийное снабжение. Герметично упакованные спички, 100 граммов спирта, петарды для подачи сигнала бедствия. (Если бы взял еще и сигнальные ракеты, бедствие наступило бы прямо на старте: умер бы под рюкзаком). Для переноски всего перечисленного – сорокалитровый рюкзак “Mountain Guide” от Jack Wolfskin и пятидесятилитровые санки-волокуши “Обойди мир”, сшитые из тезы (ПХВ ткани) от питерской компании “Терра”. Родную капроновую веревочку заменил на кусок легкого и быстросохнущего вэйкбордического фала, установил резиновый амортизатор, чтобы сглаживать рывки при ускорениях. Все вещи: кайты, спальник, палатка, одежда упакованы в гермобаулы от фирмы Tatonka. Рюкзак теперь может свободно плавать долгие часы, имея приличный запас плавучести. Он легко выдержит и меня, и чугунные лыжи. Грести ногами в них очень неудобно, проверено, так что “спасательный круг” из рюкзака был бы очень кстати.

Итого, на момент старта имеем:

Рюкзак – 12кг;
Волокуша – 12кг;
Лыжи, ботинки, защита, одежда – 16кг.
“Взлетная масса” – 110кг.
Остается ждать погоды. Первая декада апреля была необычайно теплой. Дуло с юга неделю, не меньше. Думал все, облом. Но тут задул северок, о котором предупреждали аборигены. В Ханты-Мансийске до -20, в Салехарде до -30 градусов, выпала полугодовая норма осадков в виде снега. Хорошо, что не торопился. Неделя морозов “убила” всю наледь. Вот теперь можно и на “низкий старт”.

Четверг, 17 апреля

Прогноз на завтра и будущую неделю чудесный: от легкого минуса, до легкого плюса, южный ветер. Звоню в Октябрьское, Перегребный, Березово. Местный народ подтверждает, что наледь на Оби снова застыла, свежевыпавший снег устоялся, непогода с северным ветром отступила. Иду с челобитной к руководству. Руководство, со скрипом, но дает добро. Есть одна маленькая проблемка: денюха. Сегодня я народился. Надо отмазаться от коллег по работе, родственников. Как объяснить, что мечта о великом, которую я лелеял с осени, важнее банальной пьянки, которую, кстати, можно не отменить, а всего лишь перенести? Вот Юра, старый турист, понял меня с полуслова – предложил увезти в Ханты-Мансийск вечером, после работы. Еще вчера я стащил все походные вещи в зал, в огромную кучу. Все что не в зале – не мое, поэтому сборы были недолгими. В 19-00 подъехал Юра, грузимся, заправляемся, выезжаем. Где-то в девятом часу вспоминаю, что не держал сегодня в руках горнолыжных ботинок. Останавливаем машину, переворачиваем все барахло – так и есть! Едем назад.

К Ханты-Мансийску подъезжаем около часу ночи. Решаем остановиться в мотеле, искать гостиницу в городе ночью – дело неблагодарное. За 900 рублей с носа нас селят в невеселенькую комнатку, удобства в коридоре. Еще за 450 мы кидаем жалкую подачку своим желудкам. Достаю из сумки бутылку “Кав де ла Мадлен”: день рождения, все-таки…

Пятница, 18 апреля

Рано-рано в нашем “Хилтоне” затопала и захлопала дверями обслуга. Совсервис! Все должны знать, что деньги они получают недаром. Встаем, на часах девять. Начинаю упаковывать по-походному свое барахлишко. С трудом верится, что все поместится в рюкзак и волокушу “обойди мир”. Наскоро завтракаем и едем в город. До Ханты-Мансийска 30 км. На пойме Иртыша, перед мостом, останавливаемся измерить ветер. Дует юг, метра четыре. Легкий минус. Годится. Поджигаю одну из купленных в магазине “Охотник” петарду “Злая собака”, жду хлопка. Опять не сработало, видно гранаты не той системы. Жалуюсь Юре на конфуз. Он открывает бардачок, достает фальшфейер. Инструкция то ли на японском, то ли на китайском, но что отвинтить, куда вставить и чем ширкнуть и так понятно. С легкостью расстаюсь со “Злыми собаками”, выкидываю. В Ханты-Мансийске дел немного: купить несколько недостающих пар контактных линз, обезболивающее, которое я забыл положить в аптечку. Пожалуй, все. Пока этим занимаюсь, Юра тащится в окружное телевидение, всех строит и заявляет: “Готовится беспрецедентная акция, а вы до сих пор без камер и не на берегу Иртыша”. Киношники обещали быть… в 14-00. Тем временем покупаю все необходимое, думаю стартовать в двенадцать, и вот Юрина радостная новость: “Старт будут снимать, но после обеда”. Ругаюсь в адрес “продюсера” самыми отборными ругалками, припасенными заранее для ветра и кайта. Трачу, так сказать, запас, не начав путешествие. От мероприятия отказываюсь – промедление смерти подобно. Едем на берег Иртыша, ниже моста на пару километров. Выгружаемся, иду к берегу. Поскальзываюсь на подтаявшей глине, падаю. В считанные секунды превращаюсь в свинью, рюкзак – в маленького поросенка. Перетаскиваю вещи к более пологому берегу. На часах – 13-00. Юра звонит в ТВ и извиняется. Говорю, вали все на меня. Так он и делает, объясняет барышне, что у меня “свои тараканы”. Барышня бьет по слабому месту: “скажи, молодая, красивая приедет”. Ну вот, сдаюсь. Достаю кайт, привязываю стропы, одеваю “подгузник”, убираю подстывшую глину с рюкзака и одежды. Дует так же, наст чуть держит. Ничего, думаю, час туда-сюда из десяти дней погоды не сделает, подожду. Приехали. Идет барышня и оператор. “Это ты молодая, красивая? Еды на две недели взяла?” Смеется.

Интервью перед стартом. Банальные вопросы – адекватные ответы. На вопрос “зачем это?”, пытаюсь изложить теорию о проблемах мужчины за сорок – мужском климаксе. Готовился к жизни, в процессе подготовки не заметил, как жизнь перевалила главную черту, за ней – плавный выкат. Ну вот, хоть на выкате покарвить на кочках. Вижу, тема неинтересна. До менопаузы ей как до луны, да и не мужчина она вовсе. Вырезали, короче. Стартую в 14-30.

Еле поднял кайт, нифига не дует – эффектного старта не получилось. Еду…аж целых десять минут. Все! На сегодня каталка закончилась. Еще не зная об этом, ложусь ждать ветер. Терпения море – отпуск только начался. Разморило на солнце, закемарил. Бессонная ночь в “Хилтоне” делает свое дело. Просыпаюсь все там же, в километре от точки старта. Иду пешком, подальше от позора. Не ставить же палатку на глазах у стольного града Ханты-Мансийска. Час ходу, и я уже на безопасном для моей совести расстоянии. Ставлю палатку рядом с трассой судна на воздушной подушке, немного не доходя острова Старочеремховский, варю ужин, ложусь спать. Чувствую себя побитой собакой: Герой-неудачник … климакс … пропал отпуск!

Итоги дня. Пройдено 5 км, из них под кайтом – 900 метров, остальное – пешком. Веселенькое начало!

Суббота, 19 апреля

Встаю в шесть утра, по палатке понимаю, что дует. Легкий минус, твердый наст. Бегом, пока не испоганилось! Завтракать некогда, быстро собираю вещи. Респект в небо – пошел. Еду весело, давно бы так. Подлетаю на кочках, подлетает “обойди мир”. Уже вдали завиднелся горный берег Оби, выхожу на последний остров в устье Иртыша. Все, кончился кайф. Кайт лениво падает на снег, не шелохнется. Думаю, из-за узкости. Иду пешком к устью. Ступаю впервые в жизни на лед Великой Реки (впервые – после слияния Оби и Иртыша). Первый, Иртышский, этап путешествия пройден! Без потерь. Иду дальше, вроде открытое место. Пытаюсь запустить кайт, немного еду, роняю, опять сдулось. Решил испытать сани. Достаю трубочки, веревочки. Ставлю в лыжи ботинки, трубки на крепления, веревочки, “обойди мир”, рюкзак… Вся моя поклажа и снаряд скольжения превращается в обоз. Шлем украшает его сверху. Впрягаюсь, на ногах легкие пуховочки Drizone. Нагрузки практически не чувствую, иду 5 км/ч.

Подрезаю мыс на Оби, иду на поселок Кирпичный. Теплеет, наст начинает проваливаться, идти тяжелее. Перед Кирпичным рыбачат мужики, дергают на удочку щурогаек. Подхожу, спрашиваю: “Ветер не пробегал?” На лицах недоумение: “Не умничай, по нормальному спрашивай”. Спрашиваю по нормальному, предлагают кофе. Пью, иду дальше, пока совсем не раскисло. Река становится шире. Ухожу от горного берега, слегка задуло. Пробую ехать, что-то получается. Как-то незаметно и серенько добрался до Лугового. До Лугового, вместо запланированных двух часов, ушло почти два дня. Хорошее начало! Проезжаю мимо, тороплюсь. Не помню где, но кончается ветер. Опять иду пешком, снова задуло – еду. Повернуло на галфвинд, и теперь нет нужды в лавировках на попутных курсах. Потихоньку поворачивает круче и круче, ветра мало, наст раскис. Круто идти не получается, иду в лавировку с контргалсами поперек русла. Слишком полого! Трек на ЖПС превращается в спину дракончика. Пустое занятие! Надо бросать. Вытаптываю площадку под палатку, ставлю лагерь. Варю ужин, чай. Укладываюсь уже к половине десятого. Раньше ляжем, раньше встанем.

Итоги дня. Пройдено 48 км, из них около 30 км под кайтом, остальное пешком. По генеральному курсу – 37 км.

Воскресение, 20 апреля

День начался в шесть утра. Слегка подрагивает полотно палатки. Расстегиваю молнию, щупаю наст за бортом. Чуток подмерз. Вылезаю, дует легонький попутняк. Снимаю пижаму, затаив дыхание, натягиваю на себя термобелье, отдыхавшее от меня всю ночь на куполе палатки. Мурашки по коже. Надеваю куртку, комбез. Уже получше. Из всего, что есть плохого в моем походе, это, пожалуй, самое мерзкое – переодевание одного холодного белья на другое утром и вечером, на улице. Палатка настолько мала, что сделать это быстро в ней не получится, а растягивать “удовольствие” нет никакого удовольствия.

Быстро собираюсь, даже некогда надеть контактные линзы. Куда смотреть-то? Берега вот, купол вот, “обойди мир” в пяти метрах. Поднимаю Респект, так и не убранный на ночь. Доезжаю в считанные минуты до поселка Богдашка, к которому я так безуспешно стремился весь вчерашний вечер, оставляю его в стороне, даже не приближаясь. Еще проехав немного, роняю кайт. Опять все сначала! Нет ветра, турбулентности в узкостях, непруха! Надо думать, как жить дальше. Вспоминаю про комплект запасных строп. Достаю, добавляю на свои тридцать метров. Поднимаю кайт. Ой, какой он маленький! Едва вижу купол, совсем не вижу строп. Чувствую, что спутались в середине, в районе узелков. Достаю линзы, зеркальце. Минута – и я зрячий. Ну, теперь порядок, кайт в резкости, фигня на стропах вполне различима, а значит, устранима. Поднимаю кайт повыше и сразу чувствую, тянет! Делаю несколько взмахов, тянет еще лучше, передняя кромка на махах вниз не подгибается, кайт гораздо послушнее, тяговитее и не требует столь внимания, как раньше. Все, жизнь наладилась! Еду дальше. У Елизаровки человек суетится возле фитиля, подъезжаю, спрашиваю чаю. Обломался, и ухожу к противоположному берегу. Остров, перед ним поля торосов, осторожно перепрыгиваю гряду за грядой, и так на каждом галсе, пока не миную это место. Дружку на поводке достается несладко: он не знает, что перед прыжком надо сгруппироваться, на самом торосе поджать под себя ножки, а после выпрямить почти до конца, прыгает, поэтому, как пингвин. 12-45, на траверзе поселок Кедровый, чуть приближаюсь к нему. Не вижу признаков жизни. Вымерло все, даже собаки не брешут. Снова остров, ухожу в правый рукав, еще чуть-чуть и ветер кончился. Ем снег, пару минут передышки, поднимаю кайт с разбега, еду дальше. Раздуло. Остров прошел, следом еще один. Справа вижу вышку, неужели буровая? Что она делает на острове? Неужели и на нижней Оби бурят? Напротив острова, в левой протоке широкая темная полоса. Не рискую, ныряю в протоку направо, между островами, в Обь. На выходе из протоки опять вода, ухожу на песок и еду берегом. Грязный снег с песком хорошо подтаял на солнце, местами сел, местами не успел, но готов это сделать при малейшей провокации. Въезжаю в этот капкан. Лыжи проваливаются с оседающим снегом, выпрыгивают на твердом вверх, санки учатся у старшего брата, точь-в-точь повторяют движения. Вся система превращается в дергающийся состав, управляемый пьяным машинистом. Было бы чуть больше ветра, поднял бы кайт повыше, разгрузился. Но ветра мало, приходится махать, проваливаюсь, как раз в нижнем положении кайта. Но вот гадкое место пройдено, выхожу в Обь. Слева тот самый остров с буровой. Слышу характерный для работающей буровой стук, лязг. Точно, бурят на Оби! Снова впереди поселок, рыбаки у берега, в руках удочки. Подъезжаю, дежурный вопрос про чай: нет, они домой его ходят пить. Спрашиваю название деревни. Показывают на крупный баннер на берегу – “Урманный”. Не это ли в прошлом, “Красноленинский”? Показывают на поселок в километре ниже по течению.

Помню, по окончании института распределили меня в “Красноленискнефтегаз”, Тюменская область. Слова “Нягань” в путевке не увидел, взял я школьный атлас и начал искать слово “Красноленинский”. Нашел, посередине между Ханты-Мансийском и Приобьем. Тоскливо стало: ни железной дороги, ни цивилизации. Потом, к радости своей, обнаружил в путевке слово “Нягань”, увидел железную дорогу и успокоился. Так вот ты какой, Красноленинский! Видать, в перестроечные времена все население мигрировало в Урманный, а поселок, с неприличным для перестройки названием, так и остался одиноко умирать. Спрашиваю уже отъезжая, далеко ли следующий поселок? Кричат, далеко … Горнореченск! Ну, встречай меня, Горнореченск. Опять остров, опять думаю, куда? Ныряю влево, в Фуринскую Обь, прижимаюсь к низкому берегу. Протока вся в лужах, где-то впадает ручей. Еду по лужам, льду. Весело потащило, опускаю кайт к самой воде, прячу под берегом. Справа – открытая вода, кайт идет как раз над водой. Только бы не сорвало! Упираюсь. Только бы не мокнуть ухо в воду! Пронесло! Показались опоры ЛЭП-500кВ. Высота опор, как потом выяснил, 132 метра! Мог бы смело проскочить у опоры с высоко поднятым кайтом, но зрение обманывает настолько, что кажется вот-вот кайт ляжет на провода. Опускаю крылышко к самой земле, ветра хватает, прицеливаюсь, прохожу. Вообще, неэлектрическим кайтерам делать таких вещей нельзя, нужна 5 группа по электробезопасности и знание пункта 4.15.77 МПОТ – “Пересечение пролетов ВЛ под кайтом” . Не пытайтесь найти этот пункт в опубликованных правилах. Чубайс обещал дополнить их по моей просьбе этим пунктом в следующем релизе.

Подхожу к Горнореченску. Кругом лужи – одна сплошная лужа на Оби. Стараюсь не врезаться кантом, иду на плоских лыжах. На льду застыли собачки, не знают, как отреагировать. От брызг мокрый по уши, уже перестал бояться воды. Последняя лужа, и вылетаю на берег, слегка прикрытый снегом. Быстренько гашу купол, бегу к нему – дует крепко. Едва успеваю засунуть Респекта в мешок, слышу рев снегохода.Оборачиваюсь, прямо на меня несется “SkiDoo”, аккурат в середину моих строп. Кричу, машу руками, бью по голове. Дошло до него только когда уперся лыжами в стропы. Сдает назад, извиняется. За спиной МЦ-21, весь в патронах, вылитый Че Гевара. Спрашиваю чай. Угощает, опять извиняется. Ладно, простил. Едут еще четыре бурана с вооруженными всадниками, прицелившись вдоль строп.Опять машем руками, уже вдвоем. Поднимаю стропы в воздух.

Поняли, объезжают. Подъехали молодые пацаны и с ними дед на расхлестанном буране. Борода по пояс, красавец! Видать, главный. Патриарх. Ему и слово. Спросил кто, откуда, куда, зачем? Молодой вставляет, что по ящику видел мой старт. Ага, и здесь цивилизация. Дед, так и не поняв смысл мероприятия, выдал вердикт: “Сидел бы лучше дома, на печке!” Подоспели собачки, я занервничал, не свожу с них глаз. Одна обнюхав мой рюкзак, сделала полшага вперед. Точно! Сейчас пометит! Начинаю орать, отошла. Другая, тем временем, направилась к кайту. Поднимает ногу, орем все вместе. Фу, пронесло. Спрашиваю, что за поселок? Дед говорит: “Горнореченск”, и добавляет: “Единственный правильный поселок, который остался на Оби”. Пришпорил своего железного коня, и все мотопехотное подразделение двинуло дальше. Да, думаю. У деда-то печка еще и ездит. А сидит-то как! Орел! Последним тронулся мой поилец. Спросил где ночую: “У костра?” – “Нет, – говорю,- палатка, спальник, все такое. Вот спальник отсырел, мерзну, сушить надо.” – “А ты на ветру развесь, – говорит. “Спасибо, как я сам не догадался?” Намека хлопец, видать, не понял. Повернув зачем-то на реку, свалился в наледь, дал копоти, и, выскочив на лед, полетел, поднимая брызги. “SeaDoo”, а не “SkiDoo”, подумал я. Оглядываю берег, где расположиться. Очень не хотелось бы, чтоб собаки метили мне палатку. На берегу развалившийся сарай, – имущество рыбучастка. Отвалившиеся двери, пустые глазницы окон, нет крыши, но потолок местами жив. Захожу внутрь – сыро и грязно, куча досок, из которых можно сделать настил на пол. Приступаю к обустройству жилища. Через час все готово, царская постель, проволока для сушки одежды, место под камбуз. Что еще нужно? Правда, продувается сарайчик, как труба аэродинамическая. Зато не так сыро. И вещи сохнут. Снимаю с себя все, нюхаю. Что-то напоминает. Едкий, мускусный запах. Так пахнут некоторые дяденьки и тетеньки, когда заходят в трамвай. Народ сразу расступается, и возле них образуется свободное пространство. Денег за проезд они не платят, а кондуктор тоже не решается подойти. Вот, дожился, следующий этап – это включение обонятельного фильтра на этот запах, и тогда я стану полноценным бомжем. Все, варю кашку, ужинаю, спать!

Итоги дня. Пройдено 134 км, пешком не шел. По генеральному курсу – 104 км. Неплохой день.

Понедельник, 21 апреля

Проснулся часов в шесть. Тепло. Выхожу на берег. Хорошо дует, вмордувинд. Лужи на воде еще мокрее, чем были вчера. Иду спать дальше. Сегодня буду есть и спать, спать и есть. Завтра синоптики обещали морозец, восточный ветер, много счастья. За день пытаюсь съесть положенную суточную пайку – 600 грамм. Устал изрядно, но не осилил. Вот вам и справочники по питанию! Нужны поправки на людей с необычайно высоким КПД, как у меня, и поправки на солнцеедов тоже.

Рядом, на рыбучастке, суетились работники. Спросил: “Ничего, что рядом бомжую в сарае?” – “Ничего, не жалко”. Ушел к себе. Час спустя подходят трое. Задают те же вопросы, что и вчерашние бойцы. Они не видели мой въезд в селение, поэтому так до конца и не поняли, почему я на чугунных лыжах. Спрашиваю про ледовую обстановку, показывают промоину ниже по течению под крутым берегом. Больше, говорят, нигде нет. Извиняюсь, что не приглашаю гостей на чай – погано у меня в сарае. Простили, но намека опять не поняли. Правильный народ живет в правильном поселке Горнореченске – ну совсем не обременен гостеприимством.

Вторник, 22 апреля

Проспал! 6-15, а я еще в мешке. Быстро вскакиваю, вылетаю на улицу. Смотрю на реку. Застыла. Включаю анемометр/термометр – минус шесть. Ледок должен держать. Бегом, скорее, пока не отошло. Сматываю шмотки, проверяю каждый гвоздик, на котором могло что-либо висеть. На улице на ветерке и морозце внутренние ботинки хорошо подсохли, можно сказать, высохли. Торопливо запихиваю их в ботинки. Блин! При минус шести ботиночки окаменели, не хотят растопыриваться и пускать внутренники на свое законное место. Нужно было либо вчера это делать, либо брать ботинки в спальник. С трудом добиваюсь своего. Выхожу на лед, и чуть не падаю. Каток. Дует с востока чуть больше метра. Ничего, на таком-то покрытии поедем и при метре. Уйду под пойменный берег, будет дуть посильнее. Раскладываюсь, запускаю Респект и шестьдесят метров строп в небо. Стропы цепляются за лед. Ищу место поровнее. Еще раз, и полетели. Отхожу к левому берегу в надежде, что раздует. Да и промоина под правым берегом, к чему рисковать. Остров ниже Горнореченска пытаюсь обойти левым рукавом. Выскакиваю на песок, сдулся ветер. Пытаюсь поднять кайт. Никак, купол упал в русло, а я двумя метрами выше, на песке. В ветровой тени купол. Выхожу на ветер, пытаюсь поднять снова. Никак. Метеорологов на эшафот! Жду. Через полчаса задуло снова. Едем. Совсем некстати высунулось солнышко. Нервничаю из-за потерянного времени, боюсь, твердь опять разверзнется. Огибаю остров, снова лед. Начинает буерить. Повороты на льду надо делать вежливо, стропы норовят нырнуть под лыжи. Шестьдесят – не тридцать, следить за ними сложнее. Вот и последний мыс перед Карымкары. Иду на него. Из-за мыса появляется точка, быстро превращаясь в снегоход. Идет на меня. Я на правом галсе, на приличной скорости, снегоход опять на меня. Это термос с горячим чаем сам на меня едет! Делаю поворот ему навстречу. Стропы провисают, “обойди мир” обходит меня и сильно дергает. Падаю, но удерживаю кайт. Завершаю начатый поворот уже на спине, т.е. перекладываю лыжи на левый галс, еду по ледяной плешине на изготовке; как только достигаю снежной кочки, упираюсь лыжами, встаю, еду дальше. Все это на глазах у ошалевшего человека. Он что-то машет, но меня уже снова несет по льду к пойменному берегу. Видно, чаю хотел предложить мужичонка. Нехорошо, надо остановиться. Доезжаю до наста, гашу купол. Жду. Подъезжает рысь, с нее спрыгивает седок. Я в шоке! Раздирает смех! Кричу ему: “Впервые вижу дядьку на буране и в галстуке”. А он: “А я не дядька, я глава местной администрации”! Давлюсь от смеха еще больше, подмывает спросить: а где личный водитель, почему снегоход не представительского класса? Мэр Карымкары расспросил, кто я, откуда, и куда. Записал в блокнотик фамилию. Не часто, говорит, в наших краях знаковые события случаются. Выходит, я – “знаковое событие”. Распирает гордость. Спросил, чем может мне помочь. Я попросил чаю, и невежливо заглянул в бардачок. Чаю не оказалось. Мэр предложил поехать в поселок, покормить меня и оказать подобающие путешественнику почести. Отказываюсь, ссылаясь на цейтнот. Показываю на солнце, наст, часы. Ну, в общем, в другой раз. Тепло прощаемся. Еду дальше. На душе как-то стало радостнее. Радостно оттого, что к тебе по-доброму. “Теплое слово и кошке приятно”. Да и не припомню я, чтоб мэр города, в котором живу вот уж четверть века, пригласил меня отобедать…ну хоть бы раз.

Кончился лед, бугры уступили место ровному-прировному насту. Наконец-то можно разогнаться! Привожусь, машу куполом, потихоньку уваливаясь и набирая скорость. “Обойди мир” весело бежит на поводке, подпрыгивая и позвякивая кастрюлькой. Вот из-за мыса выглянул поселок Карымкары – владения, вверенные доброму дядьке в снегоходе и галстуке. Прохожу не останавливаясь. Чудный поселок, с чудесным мэром, с чудесным покрытием на подступах!

Ветер усиливается, бакштаги все положе и положе. Амнистию метеорологам! Снова кочки. Солнышко скрылось в сплошной облачности и покрытие не подтаивает. Сильно бьет по подошвам, пяткам, отдает в колени. Поднимаю повыше купол, сгибаю колени сильнее. Так полегче. Прицеп прыгает все сильнее и сильнее, норовит ехать на спине. Постоянно останавливаюсь и переворачиваю его. Скорость хороша, повороты энергичные; “обойди мир”, очерчивая круг, залетает вперед и дергает после поворота. Иногда, при особо резвом повороте, делает полный круг, обматывая меня веревкой вокруг бедер. В таких случаях стараюсь выполнить столь же энергичный поворот на другом галсе. Веревка раскручивается назад. Следующий поселок – Большие Леуши. На подходе к поселку, в двух километрах, у горного берега одинокая фигурка рыбака. Если б не зашевелился, я бы и не понял, что это человек. Направляюсь к нему. Сидит – не слышит и не видит. Вдруг дергается весь, смотрит в небо, на купол, потом на меня. Вижу – напугал. Предлагаю попить чаю, бубнит что-то в ответ. Тогда прямой как оглобля вопрос: “Есть чай”? “Ура, есть”! Паркую змея чуть поодаль, на открытом месте. Дую коньковым ходом к термосу, как к навигационному знаку. Залпом выпиваю 700 грамм чая, съедаю печеньку. Первый раз за день попил. Благодетеля зовут Михаил Васильевич. Благодарю его и еду дальше. Теперь-то заправки хватит до Октябрьского. Дедушка сэкономил мне, по меньшей мере, тридцать минут, куда там, весь час! На самом поселке уже не подъезжаю к рыбакам, дурачась, провисаю в трапеции, оборачиваюсь назад, машу им обоими руками. Самый смелый помахал в ответ.

Ниже поселка, упершись ногой в остров Голец, Обь пересекает ЛЭП-110кВ. Пролетаю ходом, уже не страшно. 110 это не 500, благоговейного трепета не испытываю. Наст так и не отпустило. Гудят ноги. Пытаюсь на ходу переминаться с ноги на ногу, поджимать заднюю ногу на каждом галсе. Помогает мало. “Обойди мир” уж совсем плох, боюсь, не доживет до Октябрьского. Расползаются швы, отрывается замок, петли для шнуровки растрепались и истерлись об колючий, как наждак, наст. От усталости становлюсь рассеянным. Чуть подуснул – и вдруг впереди темная полоса. Вода! Лыжи поперек, упираюсь, бамсс! Лопнула силовая стропа. Ай да Liros, ай молодца! Впервые в жизни рву стропу, но “Лирос” на моих глазах в этом году рвали дважды. Двухсоткилограммовую стропу порвал – силен я, отнако! Оглядываюсь. Я на острове, впереди полоска песка, вытаявшего на солнце, которую я принял за открытую воду, за ней – крутой спуск к реке и наледь вдоль берега. Ничего страшного. Это с перепугу меня замкнуло. Не раз замечал, как по пологому песку я заезжал на остров, и узнавал об этом только в месте спуска, где берег покруче. Рваная стропа, как резинка выстреливает далеко за купол. Купол лежит на реке, за полосой наледи. Иду за стропой, привязываю обрывок, хорошо, оборвалось в полуметре от ручки. Никогда не рвал и не вязал стропы, не знаю, как вязать, чтоб узел не поехал. Вяжу прямой узел, и стопорю его полуузлами на каждой стороне. Затягиваю. Держит. На левой ручке смещаю узел на десять сантиметров – выравниваю длину строп. Стропы управления оставляю как есть. Поднимаю кайт. Ветра уже так много, что он взлетает из ветровой тени под берегом. С противным скрежетом проезжаю двухметровую полоску песка, слышу, как то же самое делает прицеп, угадываю в узкий мостик наста через наледь. Едем дальше.

Вот и мачта Ютел на крутом берегу, а значит, Октябрьский. Проехав немного, звоню Алексею: “Выходи встречать”. Обещает минут через двадцать. У меня есть время съесть что-нибудь. Ем это “что-нибудь”, закусывая хрустящим ледком. Звонят киношники, спрашивают, куда выходить. Прошу выйти на лед, подальше от препятствий. Договорились, помашут рукой, чтоб я видел. Трогаюсь. Дует по-взрослому. Метеорологов к правительственным наградам! Забывая про боль в ногах, разгоняюсь. Надо же эффектно пришвартоваться, чтоб снежная пыль в камеру! Делаю поворот, ух, здорово! Еще один, еще. Хрясь! У “обойди мир” обрывается фаркоп, прямо с мясом! Еще миг, и я уже далеко внизу. За несколько коротеньких галсов выгребаю на ветер. Тяжело. Поднимаю кайт почти в зенит, лежу у земли. Все, гашусь. Опять звонят киношники. Авария, говорю. Сейчас чинюсь и приеду. Осматриваю калеку. Вставить вырванную ноздрю не получится. Подвязываю веревку за петли боковой шнуровки. Принюхиваюсь. Пахнет протеином с шоколадным ароматизатором, еще какой-то едой. Ой, не к добру! Ладно, два километра осталось, доедем. Лихо трогаюсь, оглядываюсь. “Обойди мир” скачет как необъезженный: втыкается носом в наст, едет боком, задом и гремит своими внутренностями. Вижу, как из него по надрывам вытекают мозги: “Прощай, товарищ!”

Уменьшаю ширину галсов. Вижу людей под крутым берегом и в глубине. Неужели они? Нет, не может быть: чуть ниже баржи, кругом изо льда торчат двухметровые колья. На открытое место никак не похоже. Машут руками. Да уж, нет слов! Раз так, буду ехать прямо в камеру, пугать. Прицеливаюсь, разгоняюсь, еду. Уже у берега замечаю полоску открытой воды. Вот почему они не вышли на лед, ножки замочить побоялись. Перед водой делаю разворот, торможу, снова рвется стропа, по старому узлу. Падаю. Припарковался! Эффектнее не бывает! Мужичок с баржи собирает купол в кучку, спасибо. Иду сматывать стропы. Появляется Алексей. Обнимаемся. На лед выходят киношники, щелкают, снимают издали. Подойти боятся. Машу кулаком в их сторону. Показываю Лехе свое горе. Из “горя” и впрямь текут мозги. Отвечаю на вопросы киношников. Вопросы те же самые, что и в Хантах. Один народ – один менталитет. Опять рассказываю про мужской климакс, все равно вырежут.

В уазике-батоне Леха нежно укладывает калеку на сидение. Сидение испачкалось. Дедок-водитель смотрит на меня с восторгом. Видно, тоже знаковое событие. Едем к Лехе. Раздеваюсь, разминаю ступни – болят, собаки. Алексей намекает насчет водочки. Нет, нам, спортсменам, не пристало пить водку. “Хорошо бы пива”. Едет пиво. Везет его рыбак-охотник Виктор. Пиво – это повод взглянуть на “чудо”. Виктор удивлен. Чудо оказалось мелковатым, надеялся увидеть быка с плечами “во!” (показывает размах своих рук). Объясняю, что так я на кайтовом гардеробе экономлю. Быка-то таскать – какие площади нужны и деньги, стало быть. Пьем пиво, едим язя. Завязывается разговор. Как, спрашивает, что видел? Изображаю напускное недоумение: “Реку, лес”. “Да нет, дичь, дичь какую”. А, говорю, видел. Поднял пару лебедей со льда, покружили и сели на березу. Смотрит на меня как на дебила. Улыбаюсь. Понял, что подкалываю. Пришла с работы Катя, жена Алексея. Ужинаем ухой из правильной рыбы. Вкусно. До одури. Вспоминаю про убитого товарища. Мозги растеклись по полу в прихожей. В ванну его, производим вскрытие. Боже, все внутренности отбиты! Пластиковая бутылка с протеином треснула и содержимое высыпалось, то же самое случилось с горячо любимой овсянкой. Колбаски-ТВЭЛы освободились от упаковочной пленки, и, смешавшись с протеином, кашей и попавшим внутрь через дырки снегом, образовали однородную массу, напоминающую серое вещество. Ко всему добавилось 700 грамм ядер кедрового ореха, которые высыпались из банок через отвернувшиеся за шесть часов гонки крышки. Четыре стограммовые шоколадки с культовым названием “Путешествие” превратились в маленькие шарики из шоколада, рваной фольги и бумаги. Зрелище было ужасающим! Включил воду и начал спасать уцелевшие органы. Уцелели: три бутылки с кашей, бутылка с протеином, две трети ТВЭЛов не успело смешаться в массу серого вещества, лишь подмокли от снега и больше походили на какашки. Рабочий баллон с газом был избит, как молотком, чудом оказался не пробит. Газовая горелка развинтилась. Алексей, бывший мичман, укоризненно качает головой: “Что же ты, вещи-то по-штормовому крепить надо!” Отмываю “шкурку”, вешаю сушиться. Из ванной не уходит вода. Полчаса работы вантузом, и почти килограмм кедровых орешков, а так же другие высокотехнологичные пищевые продукты благополучно уходят в недра канализационной системы Октябрьского. Раскладываем сушиться уцелевшие ТВЭЛы, “обойди мир” несем в хирургию. Первым делом вшиваем ноздрю-фаркоп – крепкой капроновой ниткой, двойным швом. У Алексея силищи немеряно, продавливает пальцами 4 слоя тезы, изредка помогая палочкой и плоскогубцами. Далее работа Катерины. На машинке она прострачивает оторвавшуюся молнию и протертые швы. Принимаю работу. Чудесно! Не ожидал, что так получится. Все, пить чай и спать. Стелят мне в зале на диване, сами втроем ютятся в спальне. Стыдно. Ложусь спать. Уже задремал, и вдруг бьет электрическим током: носки! Носки, предусмотрительно укрытые курткой, чтоб не разбежались хозяева, так и лежат под ней, бедолаги. Единственное, что я забыл постирать. Вставать уже лень, да и хозяева спят. Ладно, есть еще один комплект.

Итоги дня. Пройдено 166 км, пешком не шел. По генеральному курсу – 124 км. Время в пути – 6 часов. Это самый, пожалуй единственный, удачный день во всем путешествии, не считая покалеченного друга “обойди мир”.

Среда, 23 апреля

Гостеприимный диванчик долго не выпускал из объятий Морфея. Что-то снилось, приятное. … Недостроенная дача-коттедж, проданная год назад, снова в моей собственности. Сосед ворчит, что не пропалываю сорняки, и они мигрируют в его огород. Захожу домой, на втором этаже одни сплошные ванные комнаты, душевые кабинки (воистину, кто про что, а вшивый – про баню). В одной моется жена, в другой дочь. В холле, отделанном под мрамор и больше похожим на турецкий хамаам, играют ребятишки – мальчик лет восьми и девочка лет пяти. Внуки, подумал я. Вот ведь, пока меня не было, родились и выросли…

Проснулась хозяйка Катерина и стала хлопотать на кухне, и мне пора, стало быть. Отхожу ото сна, прислушиваюсь к организму. Ноют колени, небольшая мышечная боль, ступни и пятки вроде не болят. Это радует. Пью чай и начинаю собираться. Из свежевысушенных какашек леплю снова ТВЭЛЫ, заворачиваю в упаковочную пленку. Пробую на вкус – точно, ТВЭЛы! Процесс-то, оказывается, обратим! В 10-00 должен открыться единственный в поселке спортивный магазин. Нужно купить туристический коврик и модернизировать “Обойди мир” – придать ему килеватую форму, чтобы он не касался снега швами и петлями. Подъезжает машина, грузим барахлишко и в магазин. Не повезло. Закрыт. Что ж, поеду на том, что есть. Алексей уверяет, что часть мира протяженностью до Перегребного, подлеченные санки проедут. На берегу собрались провожающие. Человек семь. Все что-то помогали делать. Один назвал стропы стропами. Ба! Впервые не веревочки! Оказалось, бывший парашютист. “Подвесная система” ему, правда, не понравилась. Объясняю, что это трапеция и что если мы и прыгаем, то низенько-низенько. Стропы, после вчерашнего выезда в баржу, распутываем всей компанией. Ну-ка, рыбачки, покажите что умеете? А кто ж на Оби веревочки путать не умеет. С детства обучены. За ночь ничуть не подморозило, но и не сильно отпустило вчерашний “асфальт”. Дует чисто в спину. Слабовато, но для этого покрытия достаточно. С Богом! Поехали. Ухожу от горного берега в надежде на ветер. Действительно, дует слабо. Иду достаточно крутыми бакштагами. Разогнаться не получается. Асфальт держит.

В районе поселка Андра переправа. Зимник уже закрыли. Как и предупреждали мужики, – не переправа, а огромная лужа. Выбираю место поудобнее, и отчаянно замахав кайтом, пересекаю ее. Ничего, не так страшно, как пугали. Всего-то забрызгало по … трапецию. Река чуть поворачивает и лавировка становится асимметричной. Задуло. Поехал веселее, коленочки говорят “ой-ой”, тут же уваливаюсь, теряю скорость. Покрытие очень неровное, бугристое. Бугры расположены в виде длинных валов, направленных вдоль течения, и контргалс аккурат приходится поперек бугров. Нет, лучше потихоньку. Побережем бедные ножки. Да и за дружка на веревочке переживаю после вчерашнего. Оглядываюсь, как он там? Теплеет с каждым часом, каждой минутой. Ветер потихоньку сдувается. Уже жалею, что поберег коленки. Вдали, за пойменным берегом вижу клювы портовых кранов. Значит, прохожу Приобье. Еще немного, и вижу опоры ЛЭП. Сначала подумал, Шеркалы и мачты операторов связи, но нет, точно ЛЭП. К линии подхожу крутыми бакштагами, почти в галфвинд. Пытаюсь оценить расстояние. Трудно. Кажется, кайт вот-вот зацепит провода. Привожусь и опускаю кайт. Останавливаюсь – слишком мало ветра. Снова начинаю махать крылом. Не знаю, с какого берега пройти. У горного провода висят повыше, но наверняка не дует вовсе. Поворачиваю на левый галс, медленно-медленно приближаюсь к опоре на пойменном берегу. Все. Дальше нельзя. Шестидесятиметровые стропы в любой момент могут оказаться сверху проводов. Опускаю кайт и иду пешком. Лает собака. Откуда она здесь? На площадке опоры люди. Стоят и смотрят на меня. Постояв еще пару минут, спускаются. Видать, издали разглядели красную тряпочку в небе, решили полюбопытствовать. Прохожу под ЛЭП, отсчитываю сто шагов от крайнего провода, раскладываю стропы и снова вперед. Еще минут тридцать ленивых бакштагов, и показались Шеркалы. Полдороги пройдено. Подхожу к поселку, смотрю, не прижимаясь к берегу, есть ли рыбачки на льду с заветными термосами. Нет, ни души. Все! Сдулось окончательно. Сажусь кушать снег с ТВЭЛами. Минут через 20 атмосфера пришла в легкое движение, но кайт лететь не хочет. Снимаю лыжи, рюкзак, отстегиваю “Обойди мир”, разбегаюсь на ветер что есть сил. Взлетел. Потихоньку спускаюсь под ветер к вещам, цепляюсь за крюк и начинаю осторожно надевать и привязывать все назад. Каждый раз эти манипуляции напоминают мне эквилибриста в цирке: вот он стоит ногами на дощечке, под дощечкой цилиндрик, в руках мячики. Мячиками жонглирует, а под ноги норовит засунуть еще одну дощечку и еще один цилиндрик. Не всегда получается. У меня тоже. Снова отстегиваю дружка, снимаю рюкзак, лыжи. Вторая попытка – повезло. Едем, отчаянно размахивая крылышком. Едем медленно, километров 10-15 в час. Но едем. Пытаюсь крутить кайтлупы: один по часовой стрелке, один против. Заметного прироста тяги нет, а внимания на кайт требуется больше.

Напротив поселка Шеркалы остров Шеркальский. Обхожу его левой протокой – подальше от горного берега. На пойменном берегу деревня Язовка. Вот на ней-то ветер выдыхается полностью. У него рабочий день на сегодня окончен! Но я -то этого еще не знаю. Полежав немного, продолжаю бегать со змеем. Иногда удается проехать пару сотен метров. Еще попытка, еще. Все. Теперь и до меня доходит, что у ветра сиеста. Наст раскис окончательно. Деревню проехал, и возвращаться неохота. Дальше иду пешком. Не забыть купить цианистого калия, для метеорологов. До гребанного Перегребного около 30 км, до избушки, отмеченной на карте километров 12. Выхожу на след судна на воздушной подушке, снимаю горнолыжные ботинки, на внутренники надеваю бахилы. Пошел. Наст не держит даже на следу. Каждый второй шаг – и по щиколотку.

Прошел 2 км. На пойменном берегу, метрах в 200 от меня стоит шалаш. С трубой! А значит, и печкой, а значит и одежку посушим! К берегу не подойти – наледь по колено. Но теперь-то с печкой – пофиг! Смело ныряю в “речку поверх речки”. Вылезаю на берег, изрядно начерпав в бахилы. Иду на разведку. Да, шалаш. Есть фасад, часть крыши и левая стена. Остального нет – проломилось то ли под тяжестью снега, то ли по ветхости. Назад, на лед – ни сил, ни желания. Вещи оставляю внизу, у ручья, который только что форсировал. С собой только рюкзак. На берегу под солнцем вытаял узенький клочок земли, его не хватает, чтоб поставить палатку. Готовлю кашку, звоню Ивану Анатольевичу в Перегребное, говорю, чтоб не ждал. Стелю себе прям на этом клочке. Вещи, носки, ботинки развешиваю на кустах. Только бы не было дождя. Термобелье высохло на мне, пока стелил постель и ужинал. Босые ноги уже изрядно замерзли. Поленился переодеваться в пижаму – полез в спальник в рабочей одежде. Зря! Немного постучав зубами и ногами, согреваюсь. Полазив по погодным сайтам, отхожу ко сну. Замуровываюсь полностью, оставив за бортом лишь “флюгер” – так я уж точно не прозеваю начало рабочего дня у ветра. Согреваюсь окончательно. Началось! Сначала живот – почесал, успокоилось. Ноги – тоже почесал. Потом грудь, потом опять ноги. Да, в пижаму надо переодеваться. Но ничего, нам и чесаться не лень.

Итоги дня. Пройдено 83 км, из них пешком – 2 км. По генеральному курсу – 58 км.

Четверг, 24 апреля

“Флюгер” своим самым кончиком уловил едва заметное шевеление атмосферы. Сам факт. Прислушиваюсь к его показаниям – нет, направление не определяет. Высовываю руку с обслюнявленным пальцем. Вроде запад. Да нет, восток. Север? Палец тоже не работает. Включаю сотовый, время 5-30. Нахожу под боком бутылочку со вчерашним чаем. Хлебцы “Елизавета” в изголовье. Завтракаю, не вылезая из спальника, смотрю прогноз. Странно. У РП5 с утра восток, 2 м/с, у гисметео юго-запад 2-5 м/с. Чей правильный? Встаю. Пока теплый, быстро запрыгиваю в одежду. Осторожно снимаю с веток пересушенные на ночном солнышке носки – кабы не сломались! Нет, не сломались, но и вода не капает. Уже хорошо. Собираюсь. Контактные линзы опять не надеваю. В них я ничего не вижу на экранчике телефона – не хватает длины рук. К юношеской близорукости добавилась старческая дальнозоркость. В результате же не вижу ни в близи, ни вдали. Снова форсирую ручей, но уже захватив с берега большую палку и надев лыжи. Вроде и ног не подмочил, хотя о чем я? Они ведь мокрые и были. Выхожу на лед. Раскладываю снасти. Так, дует восток. Около двух метров. Туда и разматываю стропы. Пока разматывал, задул юго-запад. Заношу ручки и стропы на юго-запад. Опять восток. Заношу на восток. Бегом поднимаю кайт, поехал. Немного проехав, понимаю – точно восток. Задуло сильнее, и повернуло севернее. Островато, на одном галсе не попадаю на мыс. Начинаю делать контргалсы поперек русла и длинные повдоль. Раздувает, и лавировка становится тяжелой. Смотрю на ЖПС, да, надо поменять кайт. Рапид шестерочка будет в самый раз. Сматываю Респекта и 30 ненужных метров строп. Достаю Рапид. Ну вот, другое дело. Вырезаюсь прямо на мыс. Давно бы так. Ой! Не едет. Ветер куда-то исчез. Стою, жду. Да вот он, едва заметный но с юго-запада. Точно с юго-запада. Сматываю Рапид. Достаю Респект. Привинчиваю 30 дополнительных метров стропок. Нет, дует-то с востока. Перекладываю стропы. Нет, с северо-востока. Ух, устал. Зачерпываю из своего следа водички со льдом. Говорили в детстве, не пей из горнолыжного копытца, кайтером станешь, – не послушался. Снова запускаю змея, еду. Аккурат на мыс. Раздувает. Сваливаюсь. Контргалсы. Меняю кайт на Рапид. Пока менял, сдулось. Респект еще не убрал, иду к нему. Ветер с юга, но слабый. Это все происки метеорологов. Они договориться не могли, а ветру каково? То под РП5 дуть надо, то под гисметео. К стенке метеорологов! Наконец, ветер определился в сторону РП5. Восьмерочки опять стало много. Меняю на шестерку. ОК! прохожу на одном галсе мыс, за ним легче, можно чуть увалиться. Вот и последний остров перед Перегребным, о.Халапантский. Как обойти? Думаю слева, за ним будет чуть полегче резаться. А там и финиш на носу. Ох, зря! Ныряю в узкую протоку, закрываюсь островом, ветер сдувается. Роняю кайт. Пытаюсь поднять. Снова роняю. Ветра настолько мало, что нифига не еду. Привычным движением меняю шестерку на восьмерку, добавляю строп. Поднимаю. Поехал. Там, вверху, дует. Беру направление вдоль русла – хорошо! Начинает срывать под ветер. Опускаю кайт к земле. Получше. Навстречу вдоль берега что-то едет. Похоже буран, и прямо в мой кайт. Разворачиваюсь, пропускаю на контргалсе, как оказалось, судно на воздушной подушке. Снова ложусь на курс. Еще одно следом, но с ним расходимся без проблем. Сбавляет скорость посмотреть, что это за чудак перемещается невиданным доселе образом. Нет, много восьмерки, тащит в широкую реку наледи вдоль берега. Контргалс. Еще один. Устаю. Упираешься сильно – не держит покрытие, лыжи проваливаются под тонкую корочку в воду. Стоит чуть увалиться – тут же разносит. Поднять кайт вверх не решаюсь – на шестидесятиметровых стропах он тут же превратится в параплан. Опускаю кайт, снова привычным движением меняю на шестерку. Пока раскладывал ее, задуло не по-детски и повернуло на северо-запад, пошел дождь. Все, как и обещал РП5. Пытаюсь поднять шестерку – выдергивает руки и тут же стаскивает под ветер. Упираюсь сильнее – проламываю корочку наста. Падаю прямо в лужу. Лежу и не хрюкаю. Холодно хрюкать. Снова трогаюсь. Ме-едленно кайт вверх, почти лежу, рюкзаком цепляясь за снег. Как будто пошел. Порыв и я в воздухе. Останавливаюсь. Меряю ветер. Вертушка надсадно жужжит, хрустит. Все, умерла вертушка. Вспоминаю про штормовую троечку “Ескейп” с пятнадцатиметровыми стропками. Достаю – не едет. Отчаянно машу – не едет все равно. Падает в воду, взлетает, судорожно трепыхаясь, как будто отряхиваясь. Не понимаю: в такой же ветер и с таким же прицепом я нормально дома ездил на ней в лавировку, тут же она не хочет везти вовсе. Да, виновато покрытие. Видимо велико трение покоя, которое она не может преодолеть. Немного еще поерзав на троечке, и выдавив из нее с полкилометра в сторону поселка, снова беру шестерку. Делаю несколько галсов, граничащих со срывом, понимаю, что бороться у меня нет сил. Решаюсь идти к горному берегу и пытаться лавировать под ним, вдруг там меньше дует, или покрытие получше? От острова по центру Оби идет целая река наледи, метров 20 шириной. Пройти ее остро невозможно, перед самой наледью уваливаюсь, кайт вверх. Прохожу. Слушаю, как проходит сзади “тузик”. Глиссирует, бедолага. Снова вырезаюсь. Поздно, понесло. Останавливаюсь, и начинаю все сначала. Делаю несколько галсов под горным берегом. Ветра столько же. Наледи не меньше. Рангоут трещит, и вот-вот сломается. Все, не могу. Сухого на мне – только шлем, и то изнутри. Дождь давно перешел в мокрый снег, берега теряются из видимости. Принимаю решение идти на берег. Вдоль горного берега такая же река на льду. Прохожу ее тем же методом. Мокрее не стал. Некуда. На берегу груды валунов. Не знал, что правый берег Оби каменистый. Бросаю камень на купол, беру рюкзак, иду разводить костер. До цели 4-5 км. Гребаное-перегребаное Перегребное! Экое непреступное!

Костерок загорелся не сразу. Зажигалка тухнет, прикрываюсь рюкзаком, животом, пытаюсь зажечь огонь на груди под курткой. С пятой попытки береста затрещала, осторожно подкладываю еловых веточек. Ура! Костер делаю большим и жарким. Греюсь. Звоню Ивану Анатольевичу, хочу предупредить, что встреча опять откладывается. Звонилка не работает, не слушаются кнопки вызова. Грею у костра, пробую снова. Получилось. Говорю, что решил переждать непогоду и как подкиснет, идти в лавировку. Иван советует идти пешком, объявили штормовое предупреждение, ждать погоды бессмысленно. Обсохни, говорит, и иди. Обсохнуть не выйдет – мокрый снег добавляет воды на одежде, от костра снег тает. Просто грею впитавшуюся в одежду воду. На ЖПС пытаюсь отбить точку, где он будет меня встречать, – не слушаются кнопки. Причиной тому – моя наивность: Производитель заявил в рекламе, что прибор не боится воды, не тонет. Тонет или нет, я проверил в ванной, сразу как купил. Врут. Нынче летом на Адриатике проверил, боится ли воды. Кайтил с прибором, засунутым под майку. Минут через двадцать запотело окошечко, еще через несколько минут он умер. Сутки сушил на солнце. И, о чудо, он снова заработал. Испытаний больше не проводил. В середине зимы он вдруг перестал работать снова. Отдал на ремонт рукодельнику Саше. Нейрохирург Саша, вооружившись микроскопом, вполне успешно тычет паяльником в кремниевые потрошки сотовых телефонов, так что и тут справится. Справился – припаял отгнившие ножки у какой-то пятиножки, длиной 2 мм. Левша! Соли Адриатики сделали свое мерзкое дело. Кое-как отбиваю точку, включаю навигацию на нее: 4,5км.

Без лыж никак, проваливаюсь. Надеваю лыжи. Каждый шаг – 40 см, два шага – одна секунда, 3 км/ч. Хорошо, что не скользит покрытие, назад не скатываюсь. Вдоль берега пересекаю поля осенних торосов, уже основательно подтаявших и проламывающихся при каждом шаге. Прохожу речку Калтысьянку, по ней откровенно бежит вода, но лед еще крепкий. Еще немного, и показались дюкеры газопроводов. Иван сказал, что их штук четырнадцать. Прохожу один за другим. Вдали виднеются ржавые гаражи лодочной станции. Неужели пришел? С горы съезжает бортовой УАЗик. Василий, водитель машины, помогает загрузить барахло на борт. У самого сил уже нет. Рюкзак стал неподъемным – то ли от впитавшейся воды, то ли какая-то сволочь подложила в него камней. Едем в поселок. Ничего не хочется – ни пить, ни есть, ни спать, ровным счетом – ничего! Знаю, что скоро это состояние пройдет и захочется первым делом пить. Прошу заехать в лавку. Беру 3 литра Жигулевского. Иван Анатольевич встречает нас на полдороги. Сухонький мужичок в очках и бороде. “Сельский учитель!” – вырвалось у меня. “Привет, безбашенный!”, – вырвалось у него. Дома жена Галина уже у плиты, жарит картошку. Не прохожу санитарный контроль – меня заворачивают в ванну. Откисаю в горячей воде. Вот теперь можно начинать хрюкать.

Ужинаем, смотрим карту, прикидываем маршрут на завтра. После Перегребного река разрывается на два рукава: Малую и Большую Обь. Так две сестрички, приближаясь и удаляясь, соединяясь протоками, будут бежать параллельно, вплоть до Салехарда. Русла у обеих рек становятся очень извилистыми. Иван, рыбак-охотник со стажем, рассказывает об особенностях реки, избушках, где при необходимости можно укрыться, протоках, островах. Рассказывает, откуда появилось название Перегрёбное. В былые времена бурлачили на Оби. Таскали баржи вдоль одного берега, в районе Прегрёбного гребли веслами на другой берег. Так что название правильное – Перегребное с ударением на “о”. Из 10 дней, отпущенных на путешествие, семь уже прошло. За три оставшихся можно дойти до Березово, не дальше. Малую Обь и Северную Сосьву соединяет узкая протока Вайсова. Иван говорит, по ней “Метеор” выполняет регулярные рейсы Ханты-Мансийск – Березово. Смотрим прогноз на ближайшие дни. Свежий западный ветер, на третий день переходящий в северо-западный. Днем выше нуля, ночами легкий минус. От Перегребного малая Обь идет на северо-запад, и километров через тридцать поворачивает на север. 30 км в лавировку – это день работы на хорошем покрытии. Не знаю, как быть: если прилично подморозит, можно попробовать, если нет – даже пытаться нет смысла, сегодняшний день этому подтверждение. Решаем, что утро будет мудренее. Перестаю “грузиться”, концентрируюсь на пиве и рыбе. С жадностью потребляю и то, и другое, восполняя потери соли и влаги. Язь отменно посолен, по всем правилам. Пиво не первой свежести, но потери влаги в организме столь велики, что и оно уходит на ура. Иван пьет водочку, я в надежде на продолжение вояжа вежливо отказываюсь. Пиво растекается по всем уголкам засушенной тушки, три литра заканчиваются, а ни каких позывов. Может быть вырос горб как у верблюда? Начинаю клевать носом прямо за столом. Хозяин отводит в опочивальню. Сплю.

Итоги дня. Пройдено 43 км, из них пешком – 5 км. По генеральному курсу – 24 км. Время в пути 10 часов. Самый сложный день.

Пятница, 25 апреля

Встаю в девятом. Иван уже на работе. Тело – как отбивное. Лезу в интернет за погодой. Все тот же запад – северо-запад. Никакого мороза. Выглядываю на улицу – каша из вчерашнего снега. Все! Баста! Домой! Созваниваемся с Иваном. Прошу узнать, будет ли борт в южном направлении, куда угодно. Раз-два в неделю у газовиков бывают облеты – Белый Яр, Игрим, Перегребное, и т.д. Свободных мест практически не бывает. Иван усмехается: “Много захотел, чтоб сегодня, да еще и места были. Ладно, узнаю”. Звонит через полчаса: “Собирайся, везунчик, в половине двенадцатого за тобой заедут”. Вприпрыжку бегу складывать кайты, спальники, прочий хлам. Между делом пью чай. Много чаю. Галина кормит овсянкой, а я ей рассказываю, как готовить овсянку правильно – без сахара, на воде, без масла. Вода, хлопья, соль – все. Три минуты кипятить. Немного настоять. Нет ничего вкуснее. Ну вот, все собрано, подъезжает Василий на уже знакомом УАЗике. Прощаюсь с хозяйкой. Какие милые люди! Приезжаем на газокомпрессорную, плачу денежку за билет в бухгалтерию, диспетчер вносит в список пассажиров. Вот ведь! Еще бы 10 лет назад не поверил, что надо платить за подсадку на борт, оплаченный заказчиком. Рынок. Борт упылил в Игрим на заправку, час ожиданий. Взлетаем, смотрю на открывшиеся просторы.

Вот остров, возле которого я промозолился целый день, вот реки наледи, – все присыпано свежим снежком, а значит, корочки совсем не стало. Можно лыжи менять на вейкборд. Час лету. Советский. Машина из Урая уже километрах в восьмидесяти. Тащусь со своими шмотками в аэропорт: на спине рюкзак с примотанными лыжными ботинками, в одной руке лыжи, в другой “обойди мир”. Бросаю его на мрамор аэровокзала, тащу волоком – в последний путь. От шуршания народ начинает оборачиваться, с удивлением смотрят на мои ноги в синих капроновых бахилах, на чугунные лыжи, на шлем, закрепленный на рюкзаке и на моего шуршащего спутника.

Приехала дочь с мужем. Зять поднимает рюкзак, и недоуменно смотрит на меня: “Он же тяжелый”. ” А то, – говорю, – зато я теперь легкий!” Дома взвешиваюсь. Три кило долой, – не так уж и плохо. Половина еды вернулась домой, два из трех баллонов газа не использованы, зато они посмотрели Мир. Стою перед зеркалом, считаю синяки. Часть старых, допоходных, сошла, приобрел несколько новых. Общее количество примерно то же. Значит, сохраняется еще во Вселенной гармония и равновесие!

Суббота, 26 апреля

Просыпаюсь с рассветом. Первая мысль, который час? Включить телефон, посмотреть. Прогноз на сегодня. Стоп! Зачем все это? Пытаюсь снова заснуть. Проваливаюсь в дремоту, просыпаюсь, снова проваливаюсь… Встаю, смотрю на часы, в окно. Прислушиваюсь к ветру. Ухожу с наладонником в зал и лезу в интернет. Прогноз в Перегребном все тот же: северо-запад на все обозримое будущее. Гребаное Перегребное! Споткнулся я об тебя. И крепко.

Звонит Иван Анатольевич: “Привет, безбашенный!”. Интересуюсь погодой, Обью. “Северо-запад, на реке вода” – говорит он. И добавляет: “Да успокойся ты! Все правильно сделал, на Оби ловить больше нечего!”

Итоги променада: Пройдено по ЖПС около 500 км, по руслу – около 360 км. Не густо, но честно: в полной боевой выкладке, с обозами и полевой кухней в одном флаконе.

Разбор полетов.

Запланированные 1000км за 10 дней оказались авантюрой. Не то, чтобы совсем авантюрой, но слишком все зависело от стечения обстоятельств. Все с оговорками “если бы”: если бы дуло, если бы морозило, если бы не “гиря” на веревочке… Все можно свалить на изменчивость весенней погоды – так оно и есть. Но очевидны и ошибки в моих собственных действиях. Попробуем их разобрать.

Первый день. Уборщицы в мотеле забрякали с утра пустыми ведрами. Почему я не встал? Почему не поскакал галопом на берег, пользуясь первым после морозов удачным в метеоотношении днем? Почему в первый же день не привинтил еще 30 метров строп? Ведь это могло в корне исправить ситуацию, и даже при старте в 15-00 можно было лечь спать в районе Троицы. Видимо, желание погулять пешком с прицепом затмило желание поразмыслить.

День второй. Бессмысленная лавировка против ветра в слабый ветер на подтаявшем насте. Убито время и силы на езду почти в галфвинд. Можно было лечь спать, а встать уже не в 6 часов, а с рассветом или до рассвета.

Прицеп “обойди мир”. Всем известно, что прицеп сзади создает дополнительное сопротивление движению. На полных курсах и при достаточном ветре от него горя не много. А вот когда ветра мало? Нет буерного эффекта – нет скорости. На встречных курсах и того хуже: теряется острота лавировки и очень заметно. Вывод: долой прицеп, если хочешь ехать “куда хочешь”. Нужно пересмотреть все снабжение, еще раз прикинуть, без чего в походе не обойтись, а что не обязательно.

Состояние поверхности скольжения. Подтаявший, липкий наст – не для острых курсов, особенно при наличии прицепа. Наледь – идти против ветра даже пытаться не надо. На острых курсах нагрузка на кант лыжи может многократно превосходить собственный вес кайтера. Корочка продавливается, и ты уже по колено в воде. Мороженный шершавый наст, да еще при наличии кочек – смерть для прицепа. “Обойди мир”, дошедший до Горнореченского без видимых повреждений, умер на стошестидесятикилометровом пробеге по этому кочковатому “асфальту”. Нужно поэкспериментировать с другими видами санок. Например, пластиковый кейс с мягким бампером по периметру, чтоб не подпортить “кузов” тягачу. К тому же, жесткий корпус создавал бы много меньшее сопротивление при движении по снежной каше и воде.

Ветер. Ветер на реке, даже такой огромной как нижняя Обь, не бывает ровным. Зимнее русло фактически значительно уже, чем обозначено на картах, уровень воды ниже, а окружающие берега выше. Ветер, который не дует поперек, старается дуть вдоль русла, как по трубе. Так что получается всегда либо ветер попутный, либо встречный. Спасают длинные стропы. До каких пор можно удлинять их? Где разумный предел? Нужно экспериментировать. В любом случае, желательны стропы без узлов и соединений. Хорошо бы попробовать комплект не 250/120кг, а 120/60кг. В слабые ветра кайт будет летать легче. Порывистый ветер в совокупности со сложным покрытием и прицепом делает лавировку полностью невозможной: его одновременно и много, и мало. Нужно пересмотреть кайтовый гардероб. Как показал опыт путешествия, трешка не работала совсем. Постоянная смена кайтов отнимала кучу времени, и все равно я это делал невпопад. Надо подобрать планочник с хорошим депауэром на ветровой диапазон от 4-5 до 12 м/с. Для слабых ветров оставить легонький Респект. Планочники в такой ветер отдыхают…

Еще раз о снаряжении, продуктах. Перед тем, как тронуться в путь, изучил кучу литературы по экспедиционному питанию. Берется какой-то среднестатистический человек. А если я ем мало? Зачем лишние килограммы на плечах и прицепе. Продукты и их расход надо обкатывать индивидуально. Если поход короткий, можно попоститься – только на пользу. Если долгий – подумать, где можно произвести дозаправку. Например, те же каши. Такое детское питание я видел и в Октябрьском, и в Перегребном. Куда я набрал столько газа? Если готовить раз в сутки, мне хватило бы одного баллона на весь маршрут. Я не старался искать “месторождения” наледи, тупо топил снег. На воде расход газа вдвое меньше. Если путешествовать с комфортом – то два баллона, максимум! Запас электричества можно было бы свести к паре литиевых батарей LSH20 SAFT. 200 граммов решили бы все проблемы бортового питания, правда, обошлось бы это в пару тысяч рублей.

Лыжи. Лыжи были обычные горные, карвинговые. Все поглядывал в сторону снаряжения ски-тур. Лыжи почти вдвое легче, ботиночки тоже. Отстегивается пятка, можно идти как на обычных лыжах. Но дорого. Хороший комплект тысяч 20-30, да и попробовать сначала бы надо. Вдруг под кайтом это не работает?

Опыт кайтовых походов в нашей стране еще не велик. В основном, ходят туристы, решившие облегчить себе жизнь. Для них кайт – дополнительный помощник. Если сложно – в мешок его, и айда привычным способом! Регулярный кайтер катается, не теряя из виду свой автомобиль. Максимум – однодневный марафончик. А вот автономное кайт-путешествие на недельку-другую еще не “обросло” достаточными знаниями и опытом. Давайте создавать эти знания и копить опыт вместе, умножая армию “безбашенных”. За поход себе я ставлю четверочку…с минусом, со скидкой на старость, так сказать.

Благодарности

Огромное спасибо всем, кто помогали мне в осуществлении этого проекта. Спасибо жителям нижней Оби, поделившимся информацией о геоклиматических особенностях региона. Спасибо туристам и спортивным медикам, давшим ценную информацию для подготовки к путешествию. Спасибо коллекционерам, поделились картами региона.

Спасибо всем тем, кто поделился чаем, мэру поселка Карымкары, гостеприимством которого я, к сожалению, не смог воспользоваться. Спасибо Алексею и Катерине, Ивану и Галине – хозяевам гостеприимных домов, где я смог отдохнуть и привести себя и свое снаряжение в порядок. Спасибо единственному спонсору, не побоявшемуся участвовать в этом безнадежном мероприятии, – урайской туристической компании “Инвестком” в лице директора Александра Волкова. Из Саши получится хороший кайтер, если, конечно, субботнее утро у него будет начинаться чуть раньше вечерних сумерек.

Спасибо всем, кто просто болел за меня, звонил, посылал СМС-ки со словами поддержки. И, наконец, спасибо жене Елене. Вечно разложенные по комнатам палатки-спальники, лыжи-сноуборды, кайтборды-вейкборды, развешенные по диванам кайты, а в самых парадных местах – носки, – ну кого это приведет в восторг? Терпеть в доме “безбашенного” уже много-много лет – это подвиг! За все это она заслуживает если не ордена, то медали, уж точно: “ЗА ТЕРПЕНИЕ”.

Оригинал статьи на сайте наших официальных представителей в Екатеринбурге:

http://kiteteam.ru/kite-trip/nanajskij-epos-chast-i